Покажут краешек Бога

Художницей я так и не стала. Теперь это можно сказать определенно и твердо. Художниками должны быть те, кто получил свой талант от Бога или природы, что суть одно и то же. Но ангелов я вижу; они точно такие, как на рисунках моей учительницы Любови Геннадьевны. Если бы не Любовь, ничего бы не было. В деревянном сумрачном доме, в самом центре промышленного города, в последние годы СССР, можно было дышать и жить, потому что там была она - Любовь. И голос её был тихим и прозрачным, а лицо нежным, а сапоги - старыми и исхоженными, как и положено сапогам ангела. Ни разу она не закричала, не раздражилась, не рассердилась на нас, нескладных и довольно бесталанных в живописи подростков. Она была к нам добра. Она нас жалела. Она поправляла наши убогие рисунки и учила смешивать краски. И быть немножко лучше, чем мы были. Когда Любовь Геннадьевна уехала в Коктебель, мы все стали гораздо злее и неуправляемее. Некоторые и вовсе перестали посещать художественную школу, А оставшиеся писали ей отчаянные открытки, способные выбить слезу у Ваньки Жукова. Нам без неё было плохо.

В этом смысле нам без нее все ещё плохо. И, благодаря детскими светлым воспоминаниям, мы встречаемся и вспоминаем все лучшее, что было с нами - в те последние годы СССР и детства. И бородатые дядьки, бывшие мальчики, выпив, тают и добреют при этих воспоминаниях. Хотя они тоже не стали художниками.

Лучшее, что есть в мире и искусстве – доброта и Любовь; вероятно это синонимы. Этой любовью полны работы (нельзя писать - Анциферовых, мы их никогда так не звали, грубо по фамилиям. Других - звали, Крысами, например,а их - только так:  Любовь Геннадьевна и Василий Григорьевич) - любовью полны их работы. Нежностью. Принятием мира. Их творчество снимает базальный страх деструкции и небытия, утверждая тихо и нежно: мир - добрый. Нестрашный. Немножко трагичный, немножко изломанный, населенный уставшими ангелами и деревьями. Но жить в нем - можно. И даже нужно. Потому что кто - то там, наверху, любит нас. Заботится о нас. Замечает, что мы - есть. Ведь заметил он эти истоптанные ботинки. Эту лавочку. Этот невидный куст. Вот они все, на картинах. В этом смысле они не художники-демиурги, создающие мир; они - художники-садовники, пестующие то, что выросло и возникло по велению Творца. Нас - выпестовали. Меня - прояснили, выделили, оттенили. Лучше художников я в жизни не встречала, потому что ангельского в других было мало или не было вовсе. А может, все дело как раз в человеческом.

А лучшее, что я видела - давний портрет Любовь Геннадьевны, на балконе, в солнечный день, глаза чуть прищурены, взгляд так нежен и туманен, так светел, что на душе становится тепло. Это Василий Григорьевич написал много лет назад портрет Любви. Чтобы все знали, как она выглядит на самом деле.

И если бы все мальчики и девочки имели таких учителей, у нас, психоаналитиков, не осталось бы пациентов. Потому что все дети вырастали бы спокойными  и нежными. А если и невротиками - то вполне компенсированными. И если кому-то сейчас странно и тоскливо, посмотрите на эти рисунки: они утешат, объединят разъединенное, объяснят мрачное и покажут краешек Бога, в том смысле, что он все-таки существует.

Анна Кирьянова выпускница 1985 года. Член Союза писателей России

Дом доктора Сяно. - Екатеринбург: Банк культурной информации /
Анна Кирьянова // Покажут краешек Бога - 2011. С. 130

В детстве я училась в художественной школе

В детстве я училась в художественной школе. И у нашего класса была очень хорошая учительница, мы ее любили. А она - нас. Хотя никаких чувств мы не выражали. Просто любили, да и все.

И вот ей дали путевку в Коктебель, в дом художника. И она уехала. А с нами стали заниматься другие преподаватели.

И мы всей группой разучились рисовать. То есть, навыки остались, конечно. Но мы стали грустные и вялые. И с неохотой прорабатывали светотень на рисунках гипсовых голов. И акварели стали грязно-серые. И совершенно не хотелось идти в школу, хотя все было по-прежнему… Но учительницы не было. И зима стала вообще непереносимой, сплошная ночь и холод.

Мы, конечно, написали несколько бодрящих писем своей Любови Геннадьевне. Дескать, желаем хорошо отдохнуть. Костя заболел. Дима на занятия не ходит. Директриса на нас орет. Женя решила бросить школу. Вова вывихнул палец. Иван Петрович пьяный пришёл на занятия и упал в ванну с глиной. Мы его почистили. У нас все хорошо. А когда вы приедете?

Примерно так. Мы бы позвонили, да неоткуда было. А потом учительница приехала. Сказала: здравствуйте, дети! Ваши письма меня поддерживали очень. Я даже пораньше вернулась. Давайте начнём композицию!

И стало тепло, светло и радостно на душе. Загремели мольберты, зашуршал ватман, все тихонько улыбались и рисовали прекрасную зиму. Просто сказочную. И всем досталось по мандаринке - по кусочку любви.

Оригинал эссе  https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=1498555506929815&id=100003261390679